Александр Мишарин: "Слово "перешерстить" не самое удачное"

"Ведомости" во вторник публикуют интервью с губернатором Свердловской области Александром Мишариным. Это первое большое интервью нового губернатора в федеральной прессе, и первая публичная оценка прошедших 14 марта региональных выборов со стороны главы области в офф-лайновых СМИ.

— Как вы расцениваете результаты воскресных выборов в областное законодательное собрание?

— Сейчас «Единая Россия» набрала столько же, сколько четыре года назад — 40%. Но явка выросла на 10 процентных пунктов — 37% в 2010 г. против 27% в 2006 г. И это несмотря на то, что мы только что вышли из кризиса и предприятия только-только начинают вставать на ноги. Народ сохранил доверие к действующей власти. К тому же у нас в парламенте двухлетняя ротация, и вчера проходило голосование только по половине депутатских мандатов. По результатам выборов большинство в парламенте — 16 мест из 28 — у «Единой России».

— Как вы оказались в списке кандидатов на пост губернатора Свердловской области? Это было неожиданно для вас?

— Если рассматривать решение о моем включении в список кандидатов в губернаторы от партии «Единая Россия», то тут, наверное, нет ничего неожиданного. Как член федерального генсовета партии, я достаточно давно задействован в партийном резерве. Еще в 2004 г. участвовал в первой тройке на выборах в региональное законодательное собрание. Был также доверенным лицом Владимира Владимировича Путина на президентских выборах. Что касается Свердловской области, то это моя родина, я здесь родился и вырос, получил высшее образование — и первое, и второе. Прошел трудовой путь от электрика-механика участка до начальника Свердловской железной дороги. Я думаю, что решение президент принял с учетом того, что это родной для меня регион. Говорить, что оно было совсем неожиданным для меня, я не стал бы — такой вариант, в общем, не исключался. С другой стороны, сказать, что я будто бы добивался этой должности, тоже нельзя. У меня была достаточно серьезная работа в правительстве — в сферу деятельности департамента, который я возглавлял, входила и промышленность, и энергетика, и транспорт, и экология… Но раз решение принято, значит, надо его выполнять. Новая работа тоже интересная и важная.

— В каком состоянии вам досталась область?

— Свердловская область — один из самых значимых регионов в Российской Федерации. Это исторически промышленный регион, обладающий мощной металлургией. В Свердловской области сосредоточено около 10% всех природных ресурсов России. Здесь черные и цветные металлы, уголь и другие полезные ископаемые. И, как на всех развитых промышленных районах и областях, финансовый кризис на Свердловской области сказался в значительной степени. ВРП по итогам 2009 г. сократился на 16%, объем промышленного производства — на 17%. Значительно снизились и доходы бюджета — более чем на 20%. Все это, конечно, сказалось на реализации тех программ, которые были приняты до кризиса: на программах поддержки семьи, молодых специалистов, строительства объектов социальной сферы. Урезаны эти программы были максимально, можно сказать, их исполнение было приостановлено. По сути дела, в бюджет 2010 г. заложено только исполнение текущих государственных обязательств: зарплата бюджетников, социальные пособия и т. п. Бюджет развития как таковой в области сегодня отсутствует. Хотя, справедливости ради, нужно сказать, что социально-экономическая ситуация в результате принятых правительством антикризисных мер в конце 2009 г. оказалась лучше, чем планировалось. Практически стабилизировалась безработица — сейчас она на уровне 3,9%, а летом была около 8%. Значительно снизилась задолженность по зарплате — на конец года всего шесть предприятий из нескольких тысяч, работающих на территории Свердловской области, оставались должны своим сотрудникам. Те компании, которые занимались реструктуризацией задолженности и снижали себестоимость, вышли из кризиса и сохранили свои основные обязательства перед бюджетом области. Это дало возможность сформировать основные приоритеты для дальнейшего развития региона.

— И какие это приоритеты?

— Первое — это, безусловно, диверсификация экономики. Сегодня более 50% промышленного производства в области — это металлургия. Она сильно пострадала, потому что зависит от мировых цен на металл. Как раз поэтому нужно развивать другие отрасли экономики: машиностроение, сферу услуг (связь, бытовые и коммунальные услуги) — в общем, все, что придает устойчивость экономике. Кроме того, надо менять структуру самого производства — увеличивать долю производства высокотехнологичной продукции с высокой добавленной стоимостью. В нашей области есть большой потенциал для этого — исторически развитой оборонно-промышленный комплекс, в котором инвестиции в НИОКР до сих пор сохраняются на высоком уровне.

Второй приоритет — это энергосбережение. У нашей промышленности из-за устаревших технологий энергоемкость в четыре раза больше, чем, например, во Франции. Область нуждается в реализации серьезной программы повышения энергоэффективности. Причем это имеет не только экономическое, но и социальное значение — я имею в виду ЖКХ.

Третье (по порядку, а не по важности) — это транспорт. Область расположена на границе Европы и Азии. Сам Екатеринбург исторически развивался благодаря транспортному коридору, железнодорожной и автомобильной магистралям. Сегодня это один из крупнейших и важнейших транспортных узлов. Многие пути сообщения замыкаются на него, и, безусловно, нужно развивать логистические технологии, наземные и авиационные перевозки. Область находится в центре огромной страны. И ее доступ к миру, открытость экономики зависят от того, насколько эффективно налажено воздушное сообщение.

Я перечислил стратегические приоритеты развития. Если говорить о приоритетах оперативного характера, то это, конечно, решение проблемы моногородов, в которых сейчас проживает 30% населения области. Суть проблемы заключается в том, что целый город с большинством его жителей становится заложником экономической ситуации на одном-двух предприятиях определенной отрасли. Для рыночной экономики это очень рискованно. Надо понимать, что Урал изначально был государственным, «казенным» регионом. Здесь всегда исторически так строилось: город — завод. И Екатеринбург был заводом — сейчас, конечно, это уже не моногород. Но в других городах проблема остается. Нижний Тагил, Асбест, Каменск-Уральский, Верхняя Салда, Кушва, Североуральск — по ним нужно будет разработать специальные программы, направленные на создание в этих городах альтернативных рабочих мест и сфер деловой активности. И хорошо, что правительство сегодня поддержало это направление: формируется специальная федеральная программа. Это и нам позволит понимать, в правильном ли направлении мы движемся. Нижний Тагил в этом отношении показательный пример: из-за кризисного состояния градообразующих предприятий там была совсем тяжелая ситуация, а сейчас она постепенно налаживается. Так, благодаря программе в ЖКХ удалось и создать новые рабочие места, и провести капитальный ремонт зданий в городе. Сейчас сформирована программа по созданию технопарка, строится новый завод по производству метанола, логистический центр… Словом, все это в комплексе позволяет создать 27 000 рабочих мест.

— А всего в Нижнем Тагиле сколько рабочих мест было?

— Экономически активное население составляет 210 000 человек. То есть в городе будет создано более 10% от существующего количества, причем эти рабочие места уже не связаны с основным производством.

— Там тяжелая ситуация и до кризиса была?

— Нет, конечно. Основная причина — кризис. Специфика ситуации в Нижнем Тагиле в том, что в городе два крупнейших предприятия — «Уралвагонзавод» и Нижнетагильский металлургический комбинат (НТМК). «Уралвагонзавод» — это производство бронетанковой техники и вагонов. Резко упал спрос на железнодорожные вагоны — и завод в начале 2009 г. остался практически без заказов. Безусловно, это привело к массовым сокращениям. Но благодаря тому, что сразу была разработана программа социальной поддержки, удалось стабилизировать ситуацию. Уже к концу года у предприятия обозначились понятные перспективы. Появились заказы. Были приняты специальные меры господдержки, предприятие получило 4 млрд руб. в виде взноса в уставный фонд. Стоит отметить, что «Уралвагонзавод» в момент кризиса находился в процессе реконструкции, резко возросла кредиторская задолженность.  Сейчас проблема с задолженностью решается, предприятие на 100% обеспечено заказами и смогло вернуться в цикл докризисного производства. То же самое сделано и в части оборонного заказа — в результате его корректировки завод вышел с новой программой развития своей военной техники.

— «Уралвагонзавод» сейчас в собственности «Ростехнологий» находится?

— Нет, он полностью в государственной собственности, 100% акций принадлежат Росимуществу.

— А с Нижнетагильским комбинатом что за история?

— Нижнетагильский комбинат — это производство металла и рельсов. Естественно, на то и другое резко упали цены. До кризиса это было одно из самых рентабельных предприятий в металлургии, но непростая ситуация в мировой экономике также привела к сокращениям рабочих мест. Кроме того, на предприятии закрыли мартены, в результате чего был снижен объем производства стали на 25%. Правда, там ситуация была помягче — работников большей частью не сокращали, а переводили на неполный рабочий день. Уже к концу прошлого года, когда и на внешних рынках цены выправились, и в общем-то заказы появились, предприятие тоже начало работать.

Тем не менее мы понимаем, что такую прямую зависимость Нижнего Тагила от двух предприятий сохранять дальше нельзя. На этих двух заводах суммарно работают 50 000 человек — и в городе нужно создавать другие точки роста. По сути, такая задача стоит во всех моногородах сегодня.

Я вернусь к энергосбережению, хоть это и самостоятельная тема. Самое важное здесь — ЖКХ. Сегодня это 10% ВРП, т. е. огромные ресурсы. А непроизводительные потери в этом секторе достигают в настоящее время 40%. Безусловно, такое положение дел негативно сказывается и на экономике, и на той же энергоэффективности, и на качестве жизни людей. Нужны большие средства на модернизацию этой отрасли. Необходимо повышение производительности труда — разумеется, без этого никакая модернизация невозможна.

Кстати, средняя заработная плата  в Свердловской области по итогам 2009 г. составила 17 700, т. е. ниже среднероссийского уровня — у нас никогда такого не было. Неприятная тенденция. Поэтому перед правительством области стоит задача на 2010 г. — довести этот показатель до 20 400 руб.

— Скажите, а у Свердловской области не было аналога стабилизационного фонда? Вот в Пермском крае такой резервный фонд был — и губернатор Олег Чиркунов в интервью «Ведомостям» рассказывал, что благодаря такой мере региону удалось относительно благополучно пережить кризис.

— Основные заделы на конец 2008 г. у нас тоже были. И, должен сказать, благодаря этим заделам в 2009 г. в области не было, например, задержек по выплатам бюджетникам. Бюджет сокращали только в части тех программ, которые не были напрямую связаны с социальными выплатами. Так что в плане готовности бюджета к кризису в области было немало сделано. Но есть задачи, которые непосредственно связаны с жизнеобеспечением. Например, детские садики. Обеспеченность детскими дошкольными учреждениями в области составляет около 60% — 52 000 человек только официально стоят в очереди. Или спортивная инфраструктура. Сегодня область существенно отстает от норматива по обеспеченности стадионами, спортзалами и бассейнами. Обеспеченность, например, бассейнами — менее 10% от норматива. И все это надо сейчас решать.

Кроме того, этот год совпал у нас с монетизацией в ЖКХ. С увеличением, перерасчетом пенсий. И все это тоже нужно было провести грамотно, организованно, без срывов. Это чувствительные такие точки, они сильнее всего влияют на настроения людей, особенно наименее защищенной их части. Так что мы постарались все эти изменения провести профессионально.

— Помнится, именно в Свердловской области «Российские коммунальные системы», принадлежащие группе КЭС, начинали активно работать в жилищно-коммунальном секторе…

— Да, они у нас присутствуют и в ЖКХ, и в энергетике. Плюс к тому ОГК, ТГК, МРСК — полный набор элементов реформы электроэнергетики. В то же время в области много местных коммунальных компаний, и значительная доля коммунального хозяйства сдана в аренду разным субарендаторам — не всегда эффективным и не всегда профессиональным, что вызывает дополнительные потери. Сегодня мы приняли концепцию реформирования ЖКХ области, которая предусматривает повсеместное внедрение учета тепла, воды, электроэнергии, газа, создание единых расчетных центров, инвестирование в модернизацию ЖКХ через Внешэкономбанк. На мой взгляд, это правильная концепция, и мы ее уже начали реализовывать. К концу первого полугодия мы планируем завершить объединение муниципальных коммунальных сетей и источников тепла под управлением государственного унитарного предприятия. Единый комплекс будет под государственным контролем, будет централизована и тарифно-нормативная политика. Все эти меры позволят привлечь серьезные средства на реконструкцию этой сферы.

— А у кого в Свердловской области больше ЖКХ в управлении — у бизнеса или у муниципальных организаций?

— В большинстве случаев сети теплоснабжения и водоснабжения принадлежат муниципалитетам. Но, как правило, сами они это хозяйство не обслуживают, а передают в аренду бизнесу. А вот бизнес — разный. И в отдельной части жилищно-коммунального сектора бизнесу не надо было что-либо передавать. Кроме того, в ряде случаев передали не тому, кто способен управлять. Этими вопросами мы сейчас и будем заниматься в первую очередь. Не так все просто в этой сфере, все зависит от профессионализма глав городов. Там, где глава муниципального образования понимает и знает, как управлять жилищно-коммунальным хозяйством, там, где разработаны четкие критерии эффективности и правильно организуются конкурсы на предоставление услуг, — там все в порядке. А в остальных случаях — нет. И часто возникает ситуация, что население аккуратно платит за услуги ЖКХ, у нас собираемость платежей превышает 90%, а вот платежи снабжающим организациям со стороны управляющих компаний и всяких субарендаторов остаются на уровне 30-60%. Разница оседает у коммерческих фирм, которые зачастую не выполняют профессиональные требования, предъявляемые к ним. В том числе требования в части снижения потерь и повышения качества услуг. И я хочу сказать, что решение системных проблем в ЖКХ — это сегодня первое, чего люди ждут от власти.

— То есть вы теперь собираетесь все это перешерстить?

— Слово «перешерстить», наверное, не самое удачное… Правильнее сказать: мы собираемся создать новую эффективную систему управления ЖКХ. Бизнес, безусловно, должен заниматься этой сферой, но он должен работать на тех условиях, которые прописаны в законе об энергосбережении и в тех документах, которые сопутствовали энергореформе. Кстати, я считаю, что один момент федерального законодательства нужно подкорректировать — тарифы и нормативы для коммунального сектора надо устанавливать в «одном окне», в одной организации. Сегодня тарифы устанавливает региональная энергетическая комиссия, а норматив определяет муниципалитет. Учитывая, что у нас по большей части в сетях нет учета потребления, поставщики все считают по нормативам. И человек к оплате получает квитанцию, которая состоит из тарифа, умноженного на норматив. С одной стороны, потребителю часто приходится платить за то, что он не потреблял. С другой стороны, фактический отпуск в сети и суммарное нормативное потребление не стыкуются, когда приходится считать реальные затраты на производство тепла и поставку воды. Инвестору непонятно, какие тарифы прогнозировать в бизнес-плане. То есть, по сути, в самой системе сегодня нет органа, ответственного за инвестиционное прогнозирование в жилищно-коммунальном хозяйстве. На мой взгляд, это нужно изменить. Существующее положение вещей просто приводит к снижению объема инвестиций в эту отрасль.

— Кстати, а как вам ситуация в электроэнергетике после реформы — надежности не убавилось?

— Знаете, тут нельзя сказать, убавилось надежности или не убавилось. Важно, чтобы надежность обеспечивалась. Разделение на составные части, как правило, не добавляет надежности. Она просто должна быть жестко отрегулирована всеми нормативами и документами. И все это прекрасно понимают. Другое дело, что разделение на части и создание добросовестной конкуренции дает возможности для привлечения дополнительных инвестиций — и на это тоже шли сознательно. Условия, на которых инвесторам передаются большие активы в энергетике, прописаны в договорах присоединения мощности — по ним инвесторы обязывались произвести определенные вложения средств и соблюсти необходимые условия надежности энергосистем. Так вот, сегодня у тех инвесторов, которые выполняют условия этих договоров, все в порядке и с надежностью. У тех, которые не выполняют (а кризис, понятно, нарушил инвестиционные планы многих), безусловно, надежность снижается. Но в целом, я хочу сказать, энергоснабжение Свердловской области находится на хорошем уровне. Есть все необходимые источники электроэнергии, тепла, газоснабжения.

— А в целом с инвестициями у вас как?

— Объем инвестиций в 2009 г. в экономику региона составил 190 млрд руб. Это ниже, чем в 2008 г. Прогнозы таковы, что к докризисному уровню мы будем возвращаться минимум три года. Хотелось бы, и такая задача перед нами стоит, пройти этот путь гораздо быстрее, в течение года-двух. Если крупные компании, работающие у нас в области, правильно инвестировали средства, то они уже сейчас выходят на уровень 2008 г.

— У вас в области ведут бизнес многие крупные предприниматели — и Виктор Вексельберг, и Искандер Махмудов, и Александр Абрамов с Романом Абрамовичем… Вы с ними уже встречались?

— Да.

— И какие у вас впечатления?

-Ну я же не первый день с ними всеми знаком. В целом, хочу сказать, они нормально восприняли все, определили основные направления развития и, что очень важно, подтвердили все свои инвестиционные программы. Мы сегодня имеем, например, полноценную инвестиционную программу на Уральской горно-металлургической компании (УГМК). Например, они только что завершили реконструкцию химико-металлургического комплекса и ввели новый сернокислотный цех на Среднеуральском медеплавильном комбинате. У нас масштабная программа реконструкции Первоуральского новотрубного завода, входящего в группу ЧТПЗ. На этом предприятии, с руководством которого мы не так давно встречались, вложено в финишный цех $180 млн. В этом году они заканчивают строительство сталелитейного цеха стоимостью 500 млн евро и начинают еще один проект, тоже стоимостью 500 млн евро. И вообще, у трубников — Трубной металлургической компании, принадлежащей Дмитрию Пумпянскому, и у других — инвестиционные программы сейчас исчисляются сотнями миллионов долларов. Это очень важно. НТМК сегодня готовит новую инвестиционную программу — новое конверторное производство стали объемом 2,3 млн т в год. Тоже важно. Параллельно идет модернизация производства рельсов. По «Русалу» есть вопросы — в частности, по реконструкции шахт, но в ходе недавней поездки на север области, где расположен бокситовый рудник компании, мы договорились — и я надеюсь, что сняли эти вопросы. Кроме этого в Свердловской области развивается и средний бизнес. Кстати, я уверен, что кризис сильно способствует этому. Малый и средний бизнес — это самый предприимчивый класс, а сегодня именно предприимчивые люди востребованы. Растет машиностроение, а это, как правило, всегда средний бизнес. Кроме того, сейчас областное правительство готовит проект закона об освобождении вновь создаваемых производств от региональной части налога на прибыль (6%). Ну и, кроме того, планируются другие преференции для инвесторов — в частности, создание технопарков, льготы по порядку предоставления земельных участков и по налогу на имущество.

— Можете привести примеры инновационного среднего бизнеса, который у вас за время кризиса появился?

— Энергетическое машиностроение — трансформаторы, выключатели и проч. Фармацевтика начала подниматься. Например, стоит вспомнить — это ведь в Свердловской области был изобретен пенициллин. И это было вовремя: шла война — и благодаря пенициллину и антибиотикам были спасены многие жизни. Эта отрасль развивалась, была потом приватизирована и сегодня принадлежит нескольким частным компаниям. И вот они, в частности, налаживают розлив и производство инсулина. Это делается совместно с Уральским отделением Российской академии наук. Причем, что особенно важно, производством инсулина у нас занимаются несколько компаний.

— Вы имеете в виду генно-инженерный инсулин, человеческий?

— Да. И сегодня все нуждающиеся в инсулине жители Свердловской области, да и других регионов, пользуются им. Результаты хорошие. В принципе, можно и дальше проект расширять. На самом деле у нас много чего появилось за последнее время. И производство светодиодов на Уральском оптико-механическом заводе. И огромное количество предприятий стройиндустрии. В области в настоящее время выпускаются все строительные материалы, смеси, фурнитура… Это же тоже большой рынок, который дает рабочие места. В машиностроении развивается производство всех видов техники и комплектующих. И трактора, и машины, и военная техника — все, что производится в стране. Лесная промышленность, переработка леса… Все это хорошо. И все это нужно поддерживать. Поэтому каждое министерство у нас сегодня имеет несколько целевых программ, с бюджетными инвестициями и другими формами поддержки.

Сельское хозяйство в непростых условиях прошлого года у нас только прибавило. В прошлом году объем производства сельхозпродукции в области увеличился на 7%. Важно этот рост поддержать.

— А какое у вас сельское хозяйство?

— Мы обеспечиваем себя практически всем, за исключением зерна, которое идет на хлеб: нужные для выпечки хлеба сорта в небольших количествах растут только на юге области, так что его выгоднее закупать в других регионах. Молоко, мясо, птица, даже овощи — все это свое. За исключением молока все эти производства становятся рентабельными в области. Производство рыбы очень активно сейчас развивается. Конечно, благодаря росту осознанного спроса. Ведь люди, приходя в магазин, все чаще начинают разбираться, что за еду они покупают, из чего она сделана, какое количество там удобрений было, есть ли там всякие генные технологии… Народ все с большим удовольствием покупает местные продукты — и, более того, мы будем пропагандировать, чтобы покупали местное. Наши продукты экологически более чистые. И… менее вредные для здоровья. (Улыбается.) В других регионах такие программы же есть — «Покупай тюменское», «Покупай пермское». Ну и у нас будет. Нормальное лоббирование, так же как и организация рынков выходного дня, на которых фермеры могут торговать продукцией своих хозяйств. Такие рынки у нас в области уже стали традицией во многих городах.

— Как у вас складываются отношения с мэром Екатеринбурга Аркадием Чернецким? У вашего предшественника Эдуарда Росселя, помнится, на протяжении многих лет были проблемы в общении с ним.

— Я такой позиции придерживаюсь: город не может жить без области, а область — без города. Екатеринбург — столица, промышленный, научный, политический центр. Третий город в стране, в конце концов, после Москвы и Петербурга. Люди, наделенные властью, должны исходить из этого, а не из личных амбиций. И такое впечатление, что Аркадий Михайлович все больше и больше начинает это понимать. По крайней мере, я так выстраиваю свою позицию: каждый должен заниматься своим делом, но самое главное — цели должны совпадать. Не может система власти в регионе работать в противотоке.

— Вот екатеринбуржцы мне рассказывали, что в новогодние праздники в городе снег практически не убирали — и вы критиковали городские власти.

— Снег просто надо убирать вовремя. А не дожидаться, пока он превратится в накатанную поверхность, после чего уборка дорог требует специальных усилий и специальной техники. И в Екатеринбурге, и в других больших городах на ряде улиц такая проблема была. Пришлось главам всех этих городов указать на то, что они несвоевременно организовали эту работу. Несмотря на праздники, службы жилищно-коммунального хозяйства должны работать — это общее правило, и оно должно выполняться.

— С Росселем советуетесь?

— Разговариваем, поддерживаем отношения. Он в Совете Федерации работает, представляет интересы области. Я, как губернатор, его туда рекомендовал, направил, как по закону полагается. И у него сейчас большой участок работы в части лоббирования в Совете Федерации интересов региона. Эдуард Эргартович активно включился в эту работу, я в постоянном контакте с ним — думаю, дальше так и будет продолжаться.

— А почему вы председателя областного правительства Анатолия Гредина назначили руководителем штаба «Единой России» на выборах в областное законодательное собрание?

— Начнем с того, что я возглавил список партии на выборах в областную Думу. Как член генсовета «Единой России», как человек, который был рекомендован на пост губернатора партией, я не могу оставаться в стороне от формирования законодательной власти в регионе. Назначая начальника штаба, я исходил из нескольких моментов. Первое — в период выборов появляется много желающих пораскачивать лодку. Второе — сегодня партийная ячейка в области тоже находится в процессе реорганизации: одни люди уходят, на их место приходят другие… Вот в этот переходный период мне показалось правильным, чтобы предвыборный штаб партии возглавил Гредин. У Анатолия Леонидовича есть большой организаторский опыт. Такая управленческая конструкция показалась мне более устойчивой. Кстати, нового я тут, наверное, ничего не открыл.

— Вы в КПСС состояли?

— Да, состоял. Так получилось, что я достаточно рано туда вступил: мне в аспирантуру предлагали идти, а тогда это были вещи взаимосвязанные. Но потом, когда я уже собрался туда идти учиться, родился ребенок, надо было зарабатывать деньги — как у многих в тот период… В итоге я не стал аспирантом, но стал членом партии.

— Ну тогда вам есть с чем сравнивать нынешнюю партию власти. Расскажите, пожалуйста, в чем разница между КПСС и «Единой Россией»?

— Чем они отличаются? Да очень многим. «Единая Россия» — это же парламентская партия. Партия, которая в результате выборов получила парламентское большинство и действительно начала заниматься реальными делами. Но это не партия по 6-й статье Конституции. У нас другая политическая система на сегодняшний день. Как бы там кто ни хотел говорить на эту тему. В то время у нас большая часть жителей страны была и пионерами, и комсомольцами, и коммунистами. Я считаю, что это была идеология, которая охватывала все сферы жизни. В которой, между прочим, было немало полезного и которой затем на 15 лет переходного периода просто не стало. Нашей же стране идеологию нельзя терять. Как нельзя терять духовность, смысл жизни, человеческие качества и ценности. И к смене идеологии надо очень аккуратно подходить. Как и к трактовке истории.