Радио "Эхо Москвы-Екатеринбург", Интервью, Елена Афанасьева
Елена Афанасьева: Автор программы «Истории в деталях» на телеканале СТС рассказал корреспонденту радио «Эхо Москвы» Елене Афанасьевой об истории рождения своего детища и причинах его увольнения с канала СТС. -Вы замечаете, когда вам подражают? Или для вас настолько естественна такая манера подачи информации, что когда так говорят другие, вы не видите, что это а-ля Майоров? -Вообще, я никогда не был диктатором, и диктаторов в программе не было никогда. И установок о том, что фразы нужно составлять и складывать в текст их нужно соответствующим образом, этого никогда не было. Я для себя это оправдывал отчасти вначале, когда понимал, что учась в театральном институте, мы все были очень похожи на первом курсе на своих педагогов. Мы не были сами собой. Мы пытались подражать. И это было естественно. - А когда Парфенову подражали, вы замечали? - Конечно. Я подражал Парфенову, и я этого не стесняюсь. Я рад, что со временем нашел все-таки свою интонацию. Но я как раз из тех, кто очень сильно подражал Леониду Геннадьевичу. -В общем, повод-то сегодня грустный. Потому что, программа «Истории в деталях» дорабатывает последние дни, до 2 июля. Что случилось? -Эта история эта длится уже год. Я думаю, чтоглавная проблема в том, что на канале поменялась менеджерская политика, пришли другие управленцы. Программу «Истории в деталях» пытались закрыть еще год назад, когда от руководства телекомпанией фактически был отстранен Александр Роднянский. Надо отдать должное сайту life.ru, который тогда написал, что «Истории в деталях» будут первым продуктом, который будет закрыт после ухода Роднянского. Конечно, это было все очень нервно, потому что никто ничего не говорил, контракт действовал, мы были полны планов, работали, но понимали, что, наверное, это не просто так. В общем, мы были готовы к любому повороту. И, тем не менее, встретившись с новым генеральным директором, Славой Муруговым, мы договорились о том, что программа работает, программа любима и популярна. Но, к сожалению, не всегда слова соответствуют поступкам, потому что любовь доказывать никто особо не стал, программа стала смещаться по времени, стала плавать по сетке, терять свои позиции. Нам стали говорить, что не хватает молодежного звучания, интонации. Я не очень понимал, как программа может соответствовать аудитории «Зачарованных» и «Папиных дочек», потому что когда ты стоишь между ними в позиции… -Это уже детская аудитория… -Это, собственно, уже даже не юношеское звучание. Соответственно, ночной выпуск программы уполз совсем недавно в 0.30, какие-то выпуски снимались. Мы понимали, что всяческим образом канал как-то дистанцируется от «Историй…». У нас появился новый флагман… -Исходя из того, что СТС всегда был принципиально неполитическим каналом, что можно было на неполитическом канале делать такого, что бы не устроило руководство? Эстетика не та? -Я не знаю. Может быть, Майоров слишком староват, интонации надоели, выбор тем. Но, понимаете, мы-то делали программу ту, которая интересна нам, ориентировались на вкусы зрителей. Ладно, мне 40, а команда-то, в общем, динамичная. Ребятам 25-27 лет, и им интересны те темы, которые мы обсуждали вместе. Это общий такой мыслительный процесс. На самом деле, мы начали понимать, что свободы становилось как-то все меньше. Потому что при Роднянском реально было полное доверие, никто не спрашивал ни списков, ни героев, не утверждали интонации звучания. Жили в очень клевой профессиональной команде, где все строилось на доверии, и от этого доверия перло. Здесь стали возникать какие-то вещи на протяжении года, которые делали желание работать не очень сильным. Вот идет сюжет про Изабель Юппер, в интервью она вам рассказывает, что поссорилась с отцом, что, когда снималась в фильме «Вальсирующие», где герой Жерара Депардье насилует ее героиню. Ее отец, посмотрев этот фильм, отказался от Изабель как от дочери, и для нее это травма, человек об этом говорит в эксклюзивном интервью. Иллюстрируя этот рассказ картинкой, ты получаешь комментарий о том, что этого показывать нельзя, потому что это порнография. Когда ты показываешь только крупные планы, показывая классику под разрешенный формат, тебе отвечают: все равно надо вырезать, она слишком громко стонет. Вот бороться с этим было очень сложно. Например, мы не можем произносить слово «президент» в эфире. Называть фамилию президента – вообще… - А президент чем не угодил? Стонет во время изнасилования – ладно. А президент? -Я не знаю. Может быть, нас считали слишком диссидентствующими, излишне откровенными. Ну да, мы, в общем, позволяли себе некоторые авторские интонации. Но для этого и существует понятие журналистика, инфотейнмент, информационно-развлекательная программа. Все это было в рамках формата. Ну, когда дело доходило до таких странных и непонятных вещей, возникало дикое раздражение. Ну и, собственно, в период Евровидения в Москве рвануло. -Что же случилось, когда терпеть стало невозможно? - Перед Новым годом, ссылаясь на кризис, было существенно сокращено финансирование проекта, и региональных «Историй» тоже. В апреле была сокращена часть сотрудников, люди остались без работы и были распущены. Соответственно, понимая, что терпеть больше нечего, понимая, что людей распускать безумно тяжело и за каждым из них стоит своя история – я знаю про каждого из любого региона, кто где работает, чем он занимается, стараюсь ребят не отпускать, потому что надеюсь, когда-нибудь мы все-таки соберемся и поработаем, потому что время было хорошее и программа была замечательная. - Вам запрещали что-то произносить, что-то надо было делать, как казалось вашему руководству, менее чувственным. Это значило, что у вас появился доэфирный контроль? - Не сразу, как раз с приходом некоего персонажа к нам на канал СТС. Если раньше программу мы сдавали вечером, в ночи, как раз успевая на эфир по орбитам, то теперь мы должны были сдавать программу за 36 часов. Писать списки, определять героев, кто может быть героем, кто не может быть героем. Иногда дело доходило до абсурда… - Вы дошли до истории с Евровидением, которая стала, как я понимаю, последней каплей. Что произошло? - Дело просто дошло до абсурда. Вы знаете, у нас существует некое огульное мнение о том, что Андрей Данилко гей. И я всегда задаю вопрос: простите, а дайте мне доказательства – фотографии, свечки, свидетелей, откровения. - На вашем канале нельзя Данилко, потому что он гей. Не потому что он против России песню… - Аргументация была такая: нечего этим геям делать в эфире, он опозорил страну, нечего, собственно говоря… Он плюнул в Россию – чего ж ему место в эфире давать? - А у вас был сюжет о… - У нас не сюжет был, вот что самое смешное, а рубрика, очень живая, «Без комментариев» – репортаж с места событий, очень оперативная история. Андрей Данилко в дни, когда в Москве проходило Евровидение, устроил грандиозный концерт в одном из московских клубов… - Говорят, там была Патрисия Каас… - Патрисия Каас опускалась перед ним на колени, все делегации были там, Филипп Киркоров, Малахов, Водянова, масса звезд. И совершенно замечательный был концерт. Я Андрюшу знаю 12 лет. Я работал с ним еще на Украине. И Андрей у нас несколько раз был героем программы, никаких проблем не было. Когда это просто потребовали вырезать, я, естественно, не понял, почему. Аргументация была в том, что ни геям, ни людям, плющим в Россию, не место в эфире. Причем я был настолько обескуражен, что хотел задать вопрос относительно геев – знают начальники на канале, какое количество вообще геев существует в отечественном шоу-бизнесе. - И на этом вы хлопнули дверью или вам сказали «Хватит»? - Нет, я просто после этой ситуации… Вячеслав Муругов, генеральный директор канала, и главный редактор Алексей Казаков пригласили меня на канал 30 апреля и сказали следующее: любим, обожаем, канал без тебя быть не может, хотим работать дальше. В это время я готовил для канала еще два проекта, которые очень активно обсуждались в кулуарах на канале. Формат ВВС, телекастинг на главную роль в мюзикле «Красавица и чудовище». Очень популярная тема во всем мире. Мы ее обсуждали эту тему, и они сказали: «Ну давай, «Истории в деталях» в ежедневном формате уходят 2 июля. Что будем делать?» Я говорю: «Я бы хотел после отпуска делать еженедельную программу», потому что наверное, серьезной журналистики на канале СТС нет места. «Я бы хотел делать еженедельную программу для праймтайма, я бы хотел делать детскую программу и телекастинг». «Да, окей, договорились. Все, работаем». 12-го мая меня должны были пригласить на экспертный совет, чтобы я презентовал формат телекастинга. Но никто меня не пригласил, никто меня никуда не позвал. Я сидел, ждал все это время. Меня уведомили письмом, что канал прекращает свое сотрудничество со мной на предмет производства программы «Истории в деталях». То есть не то что в отпуск, а я получил официальное распоряжение о том, что со 2 июля больше ничего не будет. Я пришел в эфир к Ане Качкаевой… -Это радио «Свобода»? - Она меня спросила: «Вы уходите?» «Да, уходим. Вот, собственно, бумага – тому доказательство». Я ж не штатный сотрудник канала, я руководитель продакшн-студии, которая производит программы для СТС. И меня уведомили о том, что, несмотря на срок действия договора, который истекает 31-го декабря, со 2 июля программа в эфир не выходит. - Все-таки вы не расскажете всей правды, почему программу закрыли… - Понимаете, я честно скажу: Роднянский был очень понятным для меня менеджером, месседж которого был очень четко понятен: он хотел это, и ты понимал, какими средствами ты это делаешь. В последний год мне никто четко не мог сформулировать, в чем претензия к программе. - Надо либо понимать, чем вы так не угодили, кроме Верки Сердючки, либо, что на ваше место. Вам не объяснили, что на ваше место? - Нет, мне ничего не объясняли. Кто придет на мое место, я тоже не знаю. Опять же, по обрывкам информации слышал, что Борис Корчевников собирается заниматься журналистикой на СТС, но это будет журналистика не информационно-развлекательная, а скорее просветительская. И что это будет за программа, тоже никто не знает, никто ее пока еще не видел.
|