|
Радио "Эхо Москвы-Екатеринбург",
: Владимиру Мау – ректор Академии народного хозяйства при правительстве РФ отвечает сегодня на ваши и мои, Виталия Дымарского, вопросы по поводу кризиса, антикризиса и всего, что с этим связано, и всего, что творится вокруг этого. Владимир Александрович, с чего же мы начнем? Давайте вот с чего начнем. Только что в новостях прозвучали курсы валют. Рубль – столько-то по отношению к доллару, вернее доллар – столько-то, евро – столько-то. Скажите для обывателя, для нормального человека эти все новости, связанные с фондовым рынком, с курсом валют, являются каким-то показателем состояния экономики и того, как развивается кризис или как развивается антикризис.
В. МАУ: Прежде всего каждодневная динамика, она интересна валютным и биржевым спекулянтам, потому что они могут, если правильно угадают движение туда или сюда, соответственно, что-то заработать или потерять. Что касается, как вы сказали, обывателя, как мы с вами, равно как экономического аналитика, в общем, нет. Тут важны переломы. От того, что доллар или рубль куда-то немножко приподнялся, куда-то немножко опустился, мало что зависит, это мало о чем говорит, тем более что это в пределах, абсолютно контролируемых нашими денежными властями и Центральным банком. Аналогично и с фондовым рынком, где объемы торговли таковы, что он практически ничего не отражает.
Здесь важны перемены тренда. Если вы вдруг скажете, что рубль устойчиво пошел вверх или вниз, и это связано с изменениями какими-то фундаментальными, с динамикой цен на нефть или с какими-то изменениями динамики производств, то это важно. Эти же колебания – нет. Мы фиксируем, что, скажем, фондовый рынок находится на известном уровне, он сильно не меняется, или что рубль находится в границах того валютного коридора, который был установлен. Ну и слава богу.
В. ДЫМАРСКИЙ: Не более того.
В. МАУ: Не более.
В. ДЫМАРСКИЙ: Т.е. что рынок поднялся вдруг на 6%, все кричат ура, а на следующий день он падает на 1%...
В. МАУ: Тем более что он в основном повторяет динамику американских рынков.
В. ДЫМАРСКИЙ: Ну да, он не очень самостоятелен в своих движениях.
В. МАУ: Если он будет расти на 6% месяц подряд, то это будет очень интересно.
В. ДЫМАРСКИЙ: Хорошо. Тогда что делать обывателям, таким как мы с вами, как вы только что сказали? Как им, по каким критериям, по каким показателям судить о том, что происходит, ухудшается, улучшается ситуация?
В. МАУ: Инфляция, процентная ставка, как Центробанка – ставка рефинансирования, так и ставки, которые используют банки для кредитования предприятий, безработица – вот, пожалуй, основные показатели, которые значимы.
В. ДЫМАРСКИЙ: И по ценам в магазине.
В. МАУ: Инфляция. Я это первым назвал.
В. ДЫМАРСКИЙ: Инфляция – это надо ждать сообщений Росстата, когда они сообщат, какая инфляция за месяц.
В. МАУ: Росстат еженедельно анализирует данные.
В. ДЫМАРСКИЙ: А мы-то каждый день это всё видим.
В. МАУ: Опять же здесь можно сколько угодно спорить, что не 13%, а 15%, а я по своему кошельку вижу… Тоже не цифра важна, а динамика, она идет вверх или вниз, это важнее. А спорить 13, или 16, или 10 не имеет смысла.
В. ДЫМАРСКИЙ: Тогда, если судить по этим показателям, с которыми, я предполагаю, знакомы, как бы вы оценили сегодняшнее состояние российской экономики, может быть, и мировой, если они взаимосвязаны? Мы где, на дне, перед дном, после дна, впереди еще дно?
В. МАУ: Мы, несомненно, не после дна. На дне ли мы, пока говорить трудно. Мы, несомненно, достигли точки какого-то временного равновесия. Примерно такие цены на нефть, примерно такой курс, примерно такой бюджетный дефицит. В общем, ситуация примерно понятная. Есть, пожалуй, сейчас два интересных текущих вопроса, на которые пока нет ответа, которые будут очень важны. Первый (об этом говорят много в последнее время) – это состояние банковской системы. Т.е. будет ли усугубление банковского кризиса или нет.
В принципе, гарантированно сказать, что будет непременно новая волна банковского кризиса, нельзя. Но для этого правительство должно уже приступать к мерам по оздоровлению банковской системы. Есть разные подходы на эту тему, ведется интенсивная дискуссия. Это тоже непростой вопрос. Мы не раз говорили, что этот кризис ставит много интеллектуальных задач, что он не технический, он не о том, как подавить инфляцию или преодолеть бюджетный дефицит. Вот здесь тоже есть несколько подходов, есть небольшой опыт: японский – неудачный, шведский – более удачный, но малоприменимый. Есть подходы Гейтнера (в общем, американской администрации). Сейчас довольно интенсивно обсуждается наш подход. Наш экспертный совет при правительственной комиссии по обеспечению устойчивости экономики высказал ряд своих соображений (по-моему, достаточно удачных), как можно разруливать эту ситуацию. В общем, ситуация с банками – это один важный вопрос, который не имеет однозначного решения, который может толкнуть ситуацию как в ту, так и в другую сторону.
Второй интересный и важный вопрос – это инфляция. Как мы не раз говорили, мы самая инфляционная экономика из двадцатки, мы единственные, у кого она двузначная, выше 10%. Вокруг 10% – у Индии, у всех остальных цены ниже и снижаются. С одной стороны, мы вроде бы имеем дело с таким механизмом стагфляции, т.е. отрицательный рост, спад ВВП и промышленности при двузначной инфляции. С другой стороны, у нас ведь уже почти полгода падают цены производителей. Строго говоря, откуда взяться сейчас раскрутке инфляции, тоже не понятно. Денежные власти сжимают денежные массу.
В. ДЫМАРСКИЙ: Во всяком случае, не раздувают ее.
В. МАУ: Цены производителей стабильно снижаются. У нас до сентября цены производителей росли быстрее, чем потребительские цены. Инфляция тянулась за ними. Сейчас они довольно сильно упали. И это тоже фактор сдерживания инфляции. Далее, девальвация завершилась, и пока курс достаточно стабильный. Да, девальвация была, несомненно, фактором инфляционного давления. Вот сейчас, честно говоря, кроме психологии, кроме того, что мы привыкли 20 лет жить в условиях высокой инфляции, и, соответственно, все закладывают свои ожидания, что цены будут расти, вроде бы объективного источника нет. И это очень интересный феномен – что будет с инфляцией в ближайшие 2-3 месяца.
В. ДЫМАРСКИЙ: А сам факт перевода денег из стабфонда, фактически их вливание в финподдержку то ли банков…
В. МАУ: Нет, деньги стабфонда никто не вливает. Под эти деньги покрывается бюджетный дефицит. Это значит, что эта денежная масса может быть стерилизована. До тех пор, пока вы печатаете деньги, и те из них, которые могут не пойти на рост оборота, могут уйти, скажем, в иностранную валюту, до тех пор это не раскручивает инфляцию.
В. ДЫМАРСКИЙ: Понятно более или менее, я надеюсь.
В. МАУ: Деньги, которые печатаются, они могут быть или востребованы экономикой, увеличивать обороты, если нет бегства от денег, или, если часть экономических агентов боится рублей, они могут быть переведены в валюту. Против этих денег есть резервы.
В. ДЫМАРСКИЙ: +7-985-970-4545 – это номер, по которому вы можете присылать ваши вопросы Владимиру Мау – ректору Академии народного хозяйства при правительстве РФ, который сегодня в гостях у программы «Кредит доверия». Владимир Александрович, тогда, раз уж мы затронули другие страны, вопрос Алексея, студента из Ганновера: «Насколько реалистичны планы Китая достигнуть в 2009 году 5-6% роста реального ВВП?» И связанный с этим вопрос: «Если рост реального ВВП Китая в 2009 году будет ниже запланированного, даже ниже 4%, какие последствия для мировой экономики и внешнеполитической ситуации?» Соответственно, опосредованно и для нас.
В. МАУ: Я не специалист по Китаю. Многие специалисты утверждают, что более низкие темпы роста Китая для Китая опасны с точки зрения социальной напряженности. Если я правильно понимаю, китайское общество сейчас живет в состоянии напряжения, китайское политическое руководство очень опасается каких-то всплесков, готовы к этому в том числе и силовые структуры. Но, вы знаете, особенность Китая состоит в том, что мир плохо знает, что там происходит. Это все-таки в значительной степени, с точки зрения публичности, такая советская, непрозрачная модель. То же самое и про темпы роста. Что реально происходит с темпами – вещь загадочная. Мы знаем, что в Китае руководителей провинций поощряют за высокие темпы роста. Мы знаем, что суммарный ВВП, рассчитанный как сумма ВРП регионов (продукты регионов), существенно выше обычно общих суммарных итогов, считаемых прямым счетом. Поэтому что там реально происходит с темпами роста, я бы, честно говоря, не решился оценивать.
В. ДЫМАРСКИЙ: Игорь, предприниматель из Москвы: «История современной России знает пример успешного вывода страны из кризиса. Это модель Примакова-Геращенко. Вопрос: скажите, почему все либералы, в том числе и вы, говорите о модели «борьбы с кризисом», совершенно противоположной модели Примакова-Геращенко?»
В. МАУ: Почему же противоположной? То, как жестко провел Примаков либеральный курс в 1998 году, не снилось ни Гайдару, никаким другим либералам. Я хочу напомнить, что снижение реальных доходов, уровень бедности в начале 1999 года был выше, чем в результате либерализации цен в начале 1992 года. Просто был некий миф, что это социальная политика. Потом девальвация, извините, в 3,5 раза… У нас сейчас на 40% – все кричат: как это так.
Я хочу напомнить, что девальвация 1998 года – это 3,5 раза, а потом реально в 4 раза. Представьте себе, доллар (если в 4 раза) хотя бы 70 рублей. Представьте себе цены в магазинах. Я хочу напомнить, что инфляция в 1998 году – это 80%, причем вся она пришлась на сентябрь-декабрь. Вы адаптируйте вот это. Это дало существенный эффект, потому что благодаря этому резко обесценились социальные выплаты. Т.е. инфляция дала огромный приток налогов оборотных, НДС, при такой инфляции, что позволило начать номинальные выплаты. Причем реально они сократились по ценам в 2 раза, по валютному курсу – в четыре. Это была довольно жестко.
Плюс я не говорю о том, что мы не должны забывать, что на противоположной стороне, на стороне производства. У нас были резервные мощности, огромные незагруженные мощности, и был глобальный спрос. Т.е. как только Евгению Максимовичу Примакову удалось стабилизировать макроэкономику таким путем, такого жесткого либерального курса, при наличии мирового спроса и примерно 50% незагрузки мощностей начался экономический рост практически без всяких инвестиций.
У нас (я хочу вам напомнить) мощности загружены (я не говорю о металлургии и химии, где произошел спад), девальвация отнюдь не в 4 раза, чтобы так уж облегчить выход экономики из кризиса. Да и мирового спроса нет. В 1999-м был мощный спрос на товары российского экспорта.
Источник
|
Лента заявлений
Паблисити
Обзор PR
СМИ ли надо?
На слуху
