|
Радио "Эхо Москвы-Екатеринбург",
: Можно ли судить автора художественного произведения на основании описанных в его книге событий или просто за само содержание произведения? Можно. Если уж не судить, то подозревать и вести расследование. Я не беру такие экстремальные примеры, как «Сатанинские стихи», но вот, скажем, в Польше компетентные органы сейчас очень интересуются довольно известным писателем Крыштианом Балой. Бала описал в своем художественном романе преступление. Следователи как простые читатели этот роман прочли и обнаружили удивительное сходство деталей книжного убийства с реальным. Убитый был другом бывшей жены писателя, и его убийца не найден до сих пор. И вот на основании художественного произведения с вроде бы вымышленными героями и сюжетом пытаются обвинить автора в преступлении реальном.
А во Франции довольно известный сочинитель Пьер Журд описал в своей книжке жителей деревни, в которой сам и обитает. Жители обиделись, посчитали себя оскорбленными и, не дожидаясь вердикта правосудия, едва не линчевали талантливого земляка. Так что «художественный вымысел» может быть подсуден, если он не совсем вымысел. А если он не очень художественный?
Сейчас развиваются сразу два «книжных» дела. Их шьют публицисту Андрею Пионтковскому и адвокату-телесудье Павлу Астахову. Но интерес к книгам у читателей в лампасах проснулся гораздо раньше. Только до сих пор обвинения против писателей носили именно художественный характер. И здесь можно было спорить «о вкусе и цвете», о ханжестве и морали.
Баяна Ширянова подозревали в пропаганде наркотиков. Хотя, что такое пропаганда наркотиков? Нигде же прямо не было написано, как это здорово и необходимо курить трын-траву, заваривать мухоморы и лакомиться волчьими ягодами. В таком случае можно считать пропагандой алкоголизма поэму «Москва – Петушки». Впрочем, мне могут возразить, мол, Венечка Ерофеев – гений, а Ширянов – графоман, но это будет уже вопрос «вкуса и цвета», но никак не криминала.
Писателя Сорокина неугомонные братья Якеменко называли «калоедом», пикетировали Большой театр с гигантским унитазом, а те, кому положено, искали в его тексте порнографию. Не отрицая того факта, что порнография – это демонстрация половых органов в процессе полового акта, они, тем не менее, искали все это в тексте без картинок.
Но текст — он и есть текст. А картинки – это не текст. А если это совмещено под одной обложкой, то писатель не может отвечать за иллюстрации, равно как и художник не может отвечать за буквы. В любом случае в неаппетитных сорокинских книгах картинок с половыми сношениями не обнаруживалось.
Впрочем, кто ищет, то всегда найдет. Помню два замечательных примера из области иных искусств. Фигуристы Бестемьянова и Букин как-то в начале 80-х вышли на лед в необычных костюмах. На них были обтягивающие трико – особенно на Наталье. Наблюдательные комсомольские товарищи попытались костюмы запретить, потому что они «порнографические».
А цензоры, смотревшие нетленных «Джентльменов удачи», расценили столько же нетленный диалог: «И Динамо бежит? — Все бегут!» как намек на еврейскую эмиграцию.
До определенного момента рвение компетентных читателей было проявлением обычной ограниченности или заурядной глупости. Но, размявшись на наркоманах и калоедах, они обратили свой взор на другие жанры литературного творчества. Первой «ласточкой» должен стать Андрей Пионтковский. На нем опробуют новейший закон "О борьбе с экстремизмом". Не то чтобы у нас не было экстремизма – его полно! И экстремистской литературы навалом. При желании и авторов найти и привлечь было бы нетрудно, а книжки их изъять. Но шутка в том, что экстремизм в трактовке закона очень похож на порнографию. То есть не очень понятно, что имеется в виду. И при желании можно что угодно трактовать, как вздумается. Можно трико фигуристов считать порнографией, а можно критику в адрес Путина расценить как разжигание межнациональной розни и умаление достоинства по национальному признаку. Здесь настоящее раздолье для литературных критиков с Лубянки. Нацистскую литературу можно и не счесть экстремистской, поскольку там не написано, каких конкретно жидов надо бить. А вот если Пионтковский напишет, что хорошо жить при нынешнем режиме невозможно, это сочтут явным призывом к вооруженному восстанию с целью свержения существующего строя.
Адвокат Астахов и вовсе никого не критиковал и ни к чему не призывал. Это сейчас он может говорить, что своим «Рейдером» хотел показать, какие бывают хорошие работники органов, а какие плохие, что хорошими быть надо, а плохими не надо. Хотя я подозреваю, что он просто хотел написать интересную книжку с закрученным сюжетом, чтобы и самому нравилось, и публике.
Публике, говорят, нравится. А вот в следственном управлении, говорят, не нравится. Дескать, порочит Астахов следователей. Каких следователей? Он же выдумал их всех из головы! Получается, на «оборотнях» погоны горят? Посмотрели в книжку, как в зеркало? Себя узнали и расстроились?
Чтобы понять, кто на самом деле порочит честную, как кристалл, правоохранительную систему, достаточно просто послушать доклады Нургалиева, Чайки, Устинова, посмотреть открытую статистику. И там повсюду сказано и написано безо всякого вымысла и придуманных персонажей, сколько тысяч преступлений совершили защитники закона, как год от года процент их преступлений растет. А еще в телевизоре нам покажут очередную партию «оборотней». И это то, что сообщают официально! А сколько всего интересного мы знаем не официально.
Вот это все никого не коробит в следственном управлении? А вымышленный астаховский Петр Петрович коробит? Что ж, получается, что Астахов хороший писатель, если, в отличие от Нургалиева или Чайки с их скучным официозом, сумел тронуть ранимые души стражей закона.
|
Лента заявлений
Паблисити
Обзор PR
СМИ ли надо?
На слуху
