Человек дня |
23.04.2007, 15:30
Забытая Победа
|
Желание эстонских властей перенести советские памятники Великой Отечественной войны и решение российской Госдумы об изменении знамени Победы, по мнению военного журналиста, не что иное, как индикатор состояния общества, для которого эти символы уже ничего не значат |
Радио "Эхо Москвы-Екатеринбург",
: Сегодня мы решили поговорить о захоронениях. О солдатских могилах. Спасибо, что пришел. Мы сейчас говорим подробно о Химкинском монументе. И захоронениях. О переносе, вызванном той или иной необходимостью. Но проблему проституток давай мы оставим в стороне. На обочине Ленинградки. Женя, мне кажется, что если есть необходимость и согласованная, это могли сделать совершенно спокойно с минимальными хотя бы воинскими почестями.
: Знаете, эта ситуация она как индикатор того состояния общества сейчас и сознания. Дело в том, что когда в Эстонии начали работы по раскопкам и переносу Бронзового солдата и 13 советских военнослужащих, которые там лежат, я считаю, что начинать какие-то действия аналогичные в Москве одновременно, это все равно, что проводить запланированную диверсию. Такое ощущение, что я специально взял с Химкинского сайта, официальный сайт администрации. Ребята из «Ночного дозора» прислали им письмо. Я хочу процитировать. Мария некая из Эстонии пишет: уже весь мир знает о глупой, что, скорее всего или «фашистской» администрации Химок. Это международный скандал. Эта новость уже напечатана во всех эстонских СМИ. Наш главный гробокопатель премьер Андрус Ансип с удовольствием комментирует, аж смакует события в России, особенно проблемы с «доступными женщинами», ему эта чепуха очень по вкусу.
: Интеллигентно как.
: Есть, о чем рассказать на Западе и в Америке. Ваша Химкинская администрация обесчестила Россию перед всем миром. Мы, защитники Бронзового солдата в Таллине не можем литературными словами передать, в каком «пи» сейчас находимся. Целый год работы пошло на свалку. Эстонцы теперь покажут всем, как они цивилизовано и красиво восхваляют фашизм. У нас есть серьезные подозрения, что это провокация кем-то был проплачена на руку эстонцам. Ваш главный администратор Химок Стрельченко В. В. должен быть сурово наказан, хоть он и парень симпатичный, но кто-то его серьезно подставил. А солдаты должны быть преданы земле в том же месте с почестями. Это было 19 апреля у них.
: Но на самом деле я очень верю в искренность тех ребят, которые защищают Бронзового солдата, это вокруг памятника в Эстонии общественный спор жесточайший, в котором участвуют эти ребята, мне кажется, абсолютно искренне. И им такая подножка просто. Это называется сзади в ноги.
: Я еще хочу процитировать премьер-министра Андруса Ансипа, которого назвали гробокопателем. То есть уже вслед за химкинскими событиями он сделал в этот же день 19 апреля заявление: Эстония собирается, как можно почтительнее поступить с останками и учесть все международные традиции и законы. Чтобы не повторилась печальная история неожиданно перенесенных останков из-под памятника в Москве, которые будут перезахоронены неизвестно когда и куда.
: Дивный аргумент.
: То есть это пощечина я считаю нашему государству.
: Это уже бывало. Мешали и церкви и памятники и исторические.
: Проблема трафика автомобильного в Москве она конечно очень острая. Но неужели нельзя решать ее по-другому. Ведь я помню, в детстве мы строили дорогу, помогали пионерами, и я этот урок на всю жизнь запомнил. Как надо относиться…, там речь шла о муравейнике. То есть мы прокладывали тротуар, и на пути, по схеме он должен был через парк проходить, а на пути встал муравейник. И человек прораб, который занимался проведением этой дорожки, он пошел согласовывать. Ему сказали, да вы уберите к черту этот муравейник. Он говорит, да вы что, что дети обо мне подумают. И мы сделали дорожку в обход муравейника. Речь шла о муравейнике. То есть, а здесь вообще кости солдатские, которых много под Москвой, ведь все памятники стоят возле дорог. Дороги омыты кровью советских солдат. Они не случайно возле дорог стоят. Как можно расширять дорогу в сторону памятника. Неужели нельзя было в другую сторону.
: Понятно. Понимаете, когда на благородных основах существует, объяви за две недели, я скажу, Женя, я не ошибусь, что за две недели инженер тебе нарисует, как дорогу провести.
: Да конечно.
: Мы говорили, что существуют правила. Существует, во-первых, постановка вопроса, когда мы только говорили о трассах федерального значения. Мы говорили о многих вещах. Скажи мне, Жень, после войны во всех странах, участвующих в войне, воинские захоронения все-таки упорядочивались. Тот же перенос, например, на городские деревенские кладбища и оформление мемориалов, он существовал во всей Европе. Он существует в России, в других республиках Союза, где была война. Существует на европейских территориях. Это же было, и это была необходимость тогдашняя. Какая-то все-таки уважительная, может быть, потому что память была свежа.
: В России, в Советском Союзе тогда еще перенос памятников, обелисков проводился только однажды. Это было в 1956 году после известного решения правительства, но это было связано чисто с экономическими мерами. Потому что памятники, рассыпанные по многострадальной советской земле, начиная от Белоруссии и кончая Сталинградом, бои шли везде. И обелиски солдатские со звездочками стояли на колхозных полях, это была военная необходимость хоронить там, где удобнее. И было принято решение, потому что трактора, комбайны их объезжали, это было неудобно, пахотная земля, было принято решение укрупнить захоронения. Кто-то к этому отнесся дисциплинировано, то есть были перенесены останки в районные центры, были сделаны по лекалу, шаблонам…
: Эти стандартные монументы видел. Несколько есть, солдат…
: Они все одинаковые.
: Есть несколько видов.
: Кто-то отнесся к этому по-другому. То есть переносились просто обелиски, а солдатские косточки оставались в земле. И сейчас как раз этим и занимаемся. Мы организовываем вахту памяти в Сычевском районе, где более миллиона лежит наших солдат. Там мемориальное поле
: Это число, которое мне приводили на смс. Миллион это точно?
: Больше. Там легло больше солдат, чем под Сталинградом. Это известная операция «Марс» засекреченная Ржевско-вяземская, которая длилась три этапа. Но речь сейчас не об этом. Речь о том, что есть вещи, через которые нельзя перешагивать. Это такие же святые вещи, как, например, Знамя Победы. То есть то, что произошло 6 апреля, если мне память не изменяет, в ГД, когда большинством голосов было принят закон, который…
: Нам объясняет, что это не знамя. Это символ Знамени Победы, который будут вывешивать вместе с флагом России и региона на 9 мая.
: К Знамени Победы нельзя относиться как к красному полотнищу, как к куску материи. У них отношение такое именно. То есть это просто для них, это не символ, это кусок красной материи, на которой нанесены какие-то знаки. Один из этих знаков надо убрать. Потому что он уже не связан с этим этапом новейшей истории, где сейчас находится наше государство. Это два с половиной года идет мотание нервов ветеранской общественности. И вчера, по-моему, было принято решение наложить вето на этот закон. Глупый абсолютно, как абсолютно глупый поступок Химкинской администрации, и если вы решили, согласовали это с ветеранами, сделайте это красиво. За несколько дней до празднования дня Победы.
: То есть сделали сейчас, чтобы успокоить. Но хорошо, что сделали хоть что-то. Вот Елена Митрофановна нам пишет: в 1966-67 годах старшеклассники 235-й школы Дзержинского района. Очень хорошо знаю эту школу, это школа рядом с нынешним «Олимпийским», и с церковью Филиппа митрополита, это там, где учился Владимир Комаров в свое время космонавт. Так вот они тогда работали по субботникам, строили телецентр в Останкино, зарабатывали деньги. И тогда у нас было 25-летие битвы за Москву сразу после 20-летия Победы, они именно, я помню, что и наша школа, которая недалеко оттуда, этим занималась, отдавала на монумент в Химках. Ежи и плюс оформление всего, что было на северо-западе всех более конкретных мемориалов и в частности Елена Митрофановна пишет, что когда проезжал, мимо Химок то, что они сделали и летчикам, и те ежи, которые, на мой взгляд, замечательный памятник. Так что этим занимались тоже конкретные люди. И это неуважение просто их труда и того, что они делали детьми, школьниками. Совершенно искренне. Тут никакой пропаганды. Не надо никакой пропаганды. Делали, выполняли свой долг ребята. Что же тогда с ними делать. В Химках, предположим, так сейчас решается, только надо следить за этим. Женя, вообще я говорю одно, когда мы говорим про Эстонию, я говорю, найдите могилу деда и его однополчан, ополченцев, тогда будем Эстонию хоть ковровыми бомбардировками. Пожалуйста, ради бога. Глаза может закрою на это дело. Сколько сейчас вообще всего и какая-то хоть работа кроме энтузиастов и людей, которым, между прочим, и мешают очень часто, ведется. Хоть долг перед Второй мировой войной. Я уж не говорю о других.
: У меня в Эстонии есть мой хороший товарищ. Игорь Седунов, командир поискового отряда на эстонской территории. Граница между Россией и Эстонией проходит по реке Нарва. И мы несколько лет занимались островом Пермискюль-Саар, который находится на эстонской территории. Дело в том, что на этом острове 12 суток держали круговую оборону 8 десантников. 11 февраля 1944 года они попали на этот остров во время наступления и остались там на 12 суток. Они 12 суток дрались, армия не могла им помочь. И они героически пали. Мы нашли их имена. И собирались, даже нашли сына одного из этих солдат, собирались попасть на этот остров, чтобы найти останки и перезахоронить на нашей территории. Ничего из этого не получилось. И в 2005 году мы на правом берегу Нарвы поставили памятник, памятник стоял, мы его просто облагородили и установили мемориальную доску с именами этих солдат, которые лежат на эстонской земле.
: В каком он состоянии сегодня?
: В нормальном. Ребята с нашей территории, я до сих пор не могу привыкнуть к тому, что у нас разделилась эта земля.
: Что делать.
: Мне рассказывали, что и там русские и с этой стороны русские, но на эстонской территории. Игорь Седунов русский, но служит еще в пограничном отряде эстонском. Эти разговоры через реку, сколько у вас стоит водка, например. Это все дико, конечно смотреть.
: Наоборот, надо идти к тому, чтобы у нас границы с ЕС были…
: Сейчас два памятника стоит, на той стороне была 20-й дивизия СС эстонская, которая держала, ведь мы Нарву перешли летом 1944 года. Вторая ударная армия генерала Федюнинского стояла в феврале. То есть с момента прорыва блокады до июля, вот это вообще белое пятно в истории. Он в своих мемуарах эту главу выкинул. Одна глава у него заканчивается прорывом блокады Ленинграда, а другая уже… Работа конечно идет. Игорь находит там могилы летчиков, устанавливаем имена, и я на прошлой неделе встречался с ребятами афганцами, приезжавшими в Таллин, они говорят, что сейчас власти эстонские очень жестко обращаются с ребятами, кто стоит в карауле у этого памятника. Афганцы их охраняют этот «Ночной дозор», но доходит до того, что просто иногда скручивают руки, бросают в машину, то есть они им мешают. Они мешают, и я думаю, что боюсь, просто, что могут начаться какие-то столкновения там.
: Вот таким идиотизмом, как в Химках…
: Но у нас нет «Ночного дозора».
: … Россия просто ставит себя в слабое положение. Потому что все это решается нормальными переговорами, разговорами, причем на уровне не только правительственных, но и общественных организаций. Это решается нормальным диалогом. Давайте выясним, работа ученых, историков, потому что начинается слово за слово, до свидания как с поляками. Рассказывал же здесь Константин Косачев, что очень много глупостей сделали, когда не захотели отдать эстонцам списки, например, депортированных в свое время и так слово за слово, глупости с одной, с другой, с третьей, четвертой стороны и получается, что уже целая стена наворочена, которую не перейдешь. И вот Химки это не маленький такой бетонный блок в такой стене. И это не то, что журналисты устроили, как Громов говорит, ах, ах, устроили, а хорошо, что заметили. Потому что самое главное не резонанс, а чтобы этого не было.
: Это же только один факт. Есть много фактов. С 2000 года мы не можем установить мемориальную доску на Болотной площади. Где погибла зенитная батарея. Батарея, которая защищала Кремль. Доска готова, мы не можем установить, потому что Комитет по культуре московского правительства заявил официально, была бумага от Варенникова, они сказали, что памятник зенитчикам уже есть на Сиреневом бульваре. Зачем нам еще мемориальная доска.
: Это все равно, что сказать, у нас же есть одна могила Неизвестному солдату, какие вам монументы нужны. Мужики. У нас у кремлевской стены уже есть вечный огонь.
: Аналогичный случай. Бабушкинское кладбище или Раевское. Там часть территории, на которой похоронены десантники 18 воздушной десантной бригады. Их очень много, более 400 человек, они погибли в результате катастрофы воинского эшелона. Они ехали на фронт и были взорваны в Москве 30 декабря 1941 года, мы этой историей занимаемся. Я даже нашел живого ветерана, он случайно выжил, пошел за кипяточком Николай Антонович Ивин, он живет в Москве, я, пользуясь случаем, передаю ему привет. Эта территория передана в аренду российско-христианскому институту. Передал префект. Они собираются строить этот институт на той земле где лежат останки. Плита стоит на кладбище, а местные жители говорят, мы с ними беседовали, что невозможно было зимой 400 человек положить в одну могилу, мы их хоронили там, где можно было. И вокруг кладбища. Вообще они лежат на двух кладбищах. И когда это все объясняют, ветеранская общественность, ведь деньги заплачены, я не знаю в каком сейчас состоянии…
: Надо как минимум провести исследования.
: Чем там закончилось. То есть вот это не единичные случаи. Это везде. Река Нара, вы знаете, что по Варшавскому шоссе танки Геринга не прошли дальше Нары, они остановились, их остановили на правом берегу сибирские дивизии. Подольские курсанты. Сейчас эта земля отдана под коттеджную застройку. Командир отряда Подольского «Рубеж» Игорь Красильников, мы писали об этом, обратился ко мне за защитой, чтобы мы защитили, потому что он говорит, в этой земле лежат, то есть они каждую вахту памяти поднимают очень много человек. Там прошло две войны. В Кузовлево стоит памятник героям Отечественной войны 1812 года, и в этой земле они до сих пор находят останки наших солдат 1812 года. То есть это вообще святая земля. Никто, то есть они ставят забор, копают, выбрасывают кости через забор.
|
Человек дня |
|
|