|
|
|
| пятница, 19 апреля 2024г. |  18+
|
|
|
| Человек дня |
09.04.2007, 15:27
Президент всегда прав
|
| Председатель Центризбиркома, приступивший к исполнению своих обязанностей неделю назад, уверен, что говорить о третьем президентском сроке некорректно как минимум потому, что все точки над i в этом вопросе уже расставил глава государства |
|
Газета "Коммерсант", Андрей Колесников
Андрей Колесников: В книге "От первого лица", героем которой вы тоже стали с легкой руки Владимира Путина, потому что это он предложил авторам поговорить с вами, президент России вдруг неожиданно положительно, даже в высшей степени положительно высказался о монархии.
Владимир Чуров: Я то же самое думаю. Монархия как идея, может быть, неплохая. Но ее всегда очень трудно реализовать после долгого перерыва. Поэтому как идея очень ничего. Для реализации – чрезвычайно трудоемко, и после долгого перерыва даже, наверное, невозможно.
А. Колесников: А разве есть сейчас что-то невозможное для президента России?
В. Чуров: Третий срок, например, невозможен для него, мне кажется. Этот его огромный груз, огромная работа, которая ведется на протяжении восьми лет, она заставляет задуматься и о какой-то смене занятий. По крайней мере, я привык верить тому, что говорит Владимир Владимирович. А поскольку он все эти годы четко придерживался одной позиции, нет оснований сомневаться в этом.
А. Колесников: Он вас не обманывал?
В. Чуров: По-моему, он никого не обманывал
А. Колесников: Я про вас говорю.
В. Чуров: Нет. Поэтому говорить о третьем сроке, на мой взгляд... Нет, просто мысли вслух какие-то разве что.
А. Колесников: Вам не жалко, что вместе с кончиной идеи третьего срока погибает и идея монархии в России?
В. Чуров: Нет. Монархия как идея – она вечная. Она так же вечна, как идея президентской республики, как идея парламентской республики. Потому что они родились примерно в одно время, много тысяч лет назад и будут еще жить много тысяч лет. Как идея демократии.
А. Колесников: После победы идеи демократии в России в 1991 году вы остались депутатом?
В. Чуров: Да, я был депутат Ленсовета и одновременно эксперт комитета по внешним связям. И выходит указ президента Советского Союза, Михаилом Сергеевичем Горбачевым подписанный, где есть моя фамилия. О поездке российской делегации за границу. Вот указ президента. Первая фамилия – Собчак, руководитель делегации, дальше – разные товарищи, включая Ушакова, нынешнего нашего посла в Америке, тогда представителя МИДа в нашей делегации на переговорах. Последняя строчка: ответственный секретарь делегации – В. Е. Чуров. Подпись – Горбачев. Ну и что мне после этого дальше делать со своим снобизмом или амбициями? Все удовлетворено, все. Вот после этого я избавился от всех амбиций. Президент подписал указ с моей фамилией. Чего мне дальше?
А. Колесников: А президент России подписывал указы с вашей фамилией?
В. Чуров: В 2004 году о награждении меня орденом Дружбы. Честно скажу, люблю ордена и медали. Но заслуженные и настоящие.
А. Колесников: А еще что для вас предмет гордости?
В. Чуров: Международная часть 300-летия Петербурга... Это ведь 57 двусторонних программ, то есть 57 государств с конца 2002 по начало 2004 года осуществили при нашей помощи и поддержке 4,5 тысячи мероприятий. От установки различных памятников до до огромного количества уникальных симфонических концертов в Петербурге в 2003 году...
А. Колесников: А, я понял, к чему вы клоните: после 300-летия Петербурга вы созрели для федерального уровня.
В. Чуров: Да. Все остальное было бы повторением чего-то. Мне уже по силам было организовать в присутствии двух президентов церемонию открытия какого-то прекрасного памятника с соответствующей программой вокруг этого. И я оставил себе микрофон в кустах, чтобы меня никто не видел. Но реально все происходило по написанному мною сценарию.
А. Колесников: А что вы делали с микрофоном?
В. Чуров: Я по нему давал указания и хорошо поставленным голосом говорил: "Президент такого-то государства"... причем с нюансом... Я никогда не говорил: "Слово предоставляется..." – в отношении президентов. Это некорректно, нужно просто назвать его должность, имя и фамилию в соответствии с тем, как он сам просит называть.
А. Колесников: А вы говорили: "Президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин!"?
В. Чуров: Говорил! На открытии памятника Тарасу Григорьевичу Шевченко, на открытии памятнику Низами с Гейдаром Алиевичем Алиевым. А про президентов иностранных государств – очень много раз!
А. Колесников: Все цитируют ваши слова, что первое правило Чурова: Путин всегда прав.
В. Чуров: Первый закон Чурова.
А. Колесников: Да, извините. А еще какие уроки вы вынесли из общения с Владимиром Путиным?
В. Чуров: Вам я могу сказать и второй закон Чурова. Второй закон такой: "Мы сотрудничает со всеми, кто с нами сотрудничает, а кто с нами не сотрудничает, с теми мы все равно сотрудничаем". Это тоже очень старинный закон.
А. Колесников: А какие уроки Путина вы усвоили?
В. Чуров: Главный урок – это очень большая самостоятельность подчиненного Путину человека... речь сейчас, конечно, не обо мне... но одновременно эквивалентная этому очень большая ответственность. Соотношение этих двух качеств. То есть оно очень быстро учит. Я сам просто учился очень четко и жестко оценивать собственные слова, дела и поступки. Потому что не побежишь ведь каждые полчаса посоветоваться. Значит, ты должен выбрать безошибочно вариант наилучший, оптимальный, и решение за тобой. Но если ты ошибся, соответственно, ты следующее решение уже не примешь.
А. Колесников: Вы не считаете, что ошиблись, когда он ушел из мэрии после того, как вы все с Собчаком проиграли выборы, а вы остались? Что вам была предоставлена слишком большая свобода выбора?
В. Чуров: Нет, почему? Это было просто на прощальном вечере, я подошел и спросил его.
А. Колесников: Владимира Путина?
В. Чуров: Ну да. Ушел же не только он, ушли же и еще несколько замов. Мне было сказано: "Володя, ты стал профессионалом в своем деле, оставайся". И я остался. И через месяц новый губернатор точно так же подписывал мои докладные записки премьеру, точно так же подписывал подготовленные мною письма и точно так же с удовольствием принимал тезисы, которые я ему готовил для выступлений, для бесед.
А. Колесников: Не думаете, что это был просто жест вежливости или великодушия? Владимир Путин подумал, что вы, может, хотите остаться. И дал вам возможность принять решение самому.
В. Чуров: Нет! Это правильная оценка способности человека! То есть я к тому времени нужен был в Петербурге. Если бы я ушел, то кто бы к 300-летию готовил международную программу?!
А. Колесников: Я думаю, что тогда еще президент даже не думал...
В. Чуров: Он – думал!
А. Колесников: Президент, во-первых, даже не думал, что он будет президентом, а во-вторых, не думал, что так будет праздноваться 300-летие Петербурга.
В. Чуров: Думал. И потом, 1996 год – это год российского флота. И я должен был завершать программу, и эту в том числе. И 300-летие Великого посольства... Надо было экономические форумы готовить и выступления наши и представлять Петербург там. Надо было добиваться увеличения числа туристов, приезжающих в Петербург.
А. Колесников: Но ведь эти все слова мог бы произнести себе и сам Владимир Путин, и с тем же самым основанием. И остаться. Но он все-таки ушел. Проиграл выборы и ушел.
В. Чуров: Мое направление работы от смены начальства не пострадало.
А. Колесников: А вы начали ездить наблюдателем на выборы, когда в Питере работали? Это была часть вашей деятельности?
В. Чуров: Конечно. Сначала это называлось просто гостем... Мы приезжали с руководством города уже после выборов поздравлять нового премьера, знакомиться с новым премьером в какой-то соседней стране. Кроме того, когда приглашали делегации, в том числе сената США, конгресса США в Петербург, я тоже с ними встречался. Они приезжали с целями изучить обстановку избирательную, предвыборную или еще что-то.
А. Колесников: С разведывательной деятельностью?
В. Чуров: Я им давал объективную информацию о развитии Санкт-Петербурга. В том числе и о петербургско-американских связях.
А. Колесников: Это контрпропаганда называется.
В. Чуров: Да, это искусство – представить образ Петербурга в наилучшем виде, причем ничего не приврав. Вот это искусство! Особенно когда бюджет города был $400 млн.
А. Колесников: Я не ошибаюсь, что я видел вас в Киеве на втором туре выборов во время "оранжевой революции"?
В. Чуров: Да. На втором туре я был в Киеве, а на переголосовании его итогов я был во Львове... Я тогда понял, что выборы должны быть равными, прямыми, всеобщими, при тайном голосовании... Там еще кто-то дополняет: свободные, справедливые, честные и т. д. Но это все затемняет смысл.
А. Колесников: А что тогда его оттеняет?
В. Чуров: Главное требование на выборах – прозрачная урна, да? Ну да. На президентских украинских выборах – небольшой бюллетень, два кандидата. На переголосовании на втором туре – два кандидата. И свобода, полный разгул демократии, свобода всех наблюдателей, разрешена видео- и фотосъемка. И что происходит? Большая прозрачная урна с большой щелью, маленький бюллетень – и свобода видео- и фотосъемки! И где тут тайна голосования?!
А. Колесников: В кабинке для голосования.
В. Чуров: Да, рядовой избиратель заполняет бюллетень в кабинке, но не сворачивает, не складывает его пополам, несет к урне, и он, так и не свернутый, попадает в прозрачную урну. Поэтому, наверное, целесообразно в этом случае подумать о предельном расстоянии, с которого можно снимать. Или, скажем, о полупрозрачности стенок урны. Можно будет разглядеть бюллетень, но нельзя будет разглядеть, что на нем написано.
А. Колесников: Вот такие, значит, новшества нас ждут. А вы понимаете, что это наступление на свободу прессы. Вы понимаете, что вы хотите отодвинуть прессу от урны?
В. Чуров: От ящика для голосования.
А. Колесников: Вы согласны, что от прозрачности урны зависит прозрачность выборов?
В. Чуров: Я считаю, что нельзя ограничивать видео- и фотосъемку при начале растаскивания бюллетеней. Но вообще, гораздо больше меня беспокоят наши дела. Вот у нас только что сформирован новый ЦИК. Сформирован точно в срок, определенный законом, минута в минуту, осуществлена плановая ротация кадров примерно на одну треть. Достаточно стабильное законодательство. Очень тщательный подход Государственной думы к поправкам в избирательное законодательство, не скрою этого. Такой же подход в Совете федерации. И у ЦИКа прекрасное здание, построенное по инициативе моего предшественника... Хорошо бы все это продолжало работать отлажено, четко, без потрясений.
А. Колесников: А президентская избирательная кампания – для вас проведение концерта или открытие памятника?
В. Чуров: Это крупное внутриполитическое мероприятие, в котором участвует практически все взрослое население РФ. И оно должно почувствовать заботу о себе. Заботу о его правах. Ему должно быть удобно, приятно, комфортно и интересно.
А. Колесников: То есть ему отводится роль зрителя?
В. Чуров: Нет, они не зрители, они участники, поэтому это нельзя назвать концертом. Ну хорошо, пусть это будет концерт, но где все оркестранты и нет ни одного зрителя. Оркестр – это плюралистический механизм. Есть разные группы инструментов, первые скрипки, вторые, валторны, деревянные... Рожки, барабаны, ударные и прочее. Каждый играет свою партию. Я знаю очень много выдающихся дирижеров петербургских. Я еще слышал Мравинского. У хорошего дирижера оркестр играет сам. А дирижер только имитирует взмахи. Это такой секрет дирижерский. Они воспринимают дрожь его пальцев. Если оркестр вышколенный, как в свое время был Академический симфонический оркестр Ленинградской филармонии, то оркестранты могут даже и не смотреть на дирижера.
А. Колесников: Пик вашей деятельности наступит, наверное, в апреле или в мае будущего года, когда вы будете вручать новому президенту России его удостоверение?
В. Чуров: Вручу, не самое сложное дело. Но триумф будет тогда, когда закон будет исполнен в полном объеме и выборы пройдут без серьезных происшествий, замечаний, нарушений...
Здесь, в ЦИКе, сам процесс не вызывает у меня озабоченности. Все разложено по полочкам, понятно, что делать и как. Как и что. У меня везде регламент и схема. Я этому студентов учу. Выборы – это тоже отрасль. Отрасль должна иметь три признака. Первое – законодательная база должна быть развита... Второе. Должна быть структура – вертикальная и горизонтальная. Вертикальная: то есть центральный орган управления отраслью. Мы в данном случае подчиняемся Конституционному суду, Верховному суду, Государственной думе после принятия ими соответствующего закона. А в текущем порядке Верховному суду. ЦИК выполняет их решения.
И должна быть горизонтальная структура. На горизонтальном уровне мы сотрудничаем, например, с нашими коллегам из других государств, с общественными организациями. Это у меня называется рисунком "Большой крест" – в конспектах моих студентов. И третий признак – наличие возобновляемого регулярного бюджетного финансирования на всех уровнях. Скелет, шкурка, которой этот скелет обтянут, и кровь, которая наполняет сосуды, чтобы все это функционировало.
|
| Человек дня |
|
|
|
Лента заявлений
Паблисити
Обзор PR
СМИ ли надо?
На слуху
