|
Радио "Эхо Москвы-Екатеринбург", Александр Андреев
Александр Андреев: Падение цен на нефть. К сожалению, на все остальное не падает.
А. Андреев: Но может быть, если сильно нефть подешевеет, и на остальные продукты подешевеет доставка. Цены на нефть снижаются уже несколько дней. И сегодня преодолели психологически важный барьер в 60 долларов за баррель. Это в Нью-Йорке, российская нефть еще на несколько долларов дешевле. В бюджет на будущий год средняя годовая цена заложена на уровне 61 доллар за баррель. Насколько это критично? Придется ли сейчас менять бюджет, если цены продолжат падение?
Оксана Дмитриева: Первое, во-первых, реально на расходы, поскольку вся сверхконъюнктура по нефти свыше 27 долларов за баррель, она шла в Стабилизационный фонд и по экспортной пошлине и по налогу на добычу полезных ископаемых, поэтому вот эти изменения цен выше 27 долларов за баррель они сильно на расходы бюджета не влияют. Поскольку расписаны только те доходы, которые напрямую от основных существенных источников, от экспортной пошлины налога на добычу полезных ископаемых только до 27 долларов за баррель. Понятно, конечно, что повышение цен на нефть сказывается не только на этих налогах. Понятно, что оно влияет на прибыль нефтяных компаний, сказывается на зарплате, идут еще поступления единого социального налога и прочее. Но в принципе изменение цены на нефть свыше 30 долларов, скажем так, 70% этого прироста или наоборот падение, это изменение пополнения Стабилизационного фонда, а 30% это влияние на другие расходы бюджета, на другие доходы. Теперь что касается бюджета. Вы знаете, бюджет у нас всегда планируется уже из года в год с занижением. Причем 2005 год - доходы были занижены на 50%. То есть фактически было получено больше, чем запланировано свыше около 2 триллионов рублей.
А. Андреев: А эти деньги все пошли в Стабилизационный фонд?
О. Дмитриева: Практически все пошли в Стабилизационный фонд. То есть существует ситуация следующая. Доходы получаются существенно больше, часть из них, где-то 2/3 должны по закону идти в Стабилизационный фонд. А треть в принципе не должна идти. Но по факту получается, что они тоже идут. Поскольку расходы на них не планируются и у бюджета есть остатки, которые тоже поступают в Стабилизационный фонд. В 2006 году на самом деле будет получено доходов на триллион 100 млрд. больше, чем планировалось. А расходы будут увеличены лишь на 118 млрд., то есть получается, что тоже где-то то, что мы могли израсходовать даже без этого закона по Стабилизационному фонду, мы могли еще на 100 млрд. больше потратить на расходы. То же самое на 2007 год. Все равно занижен уровень инфляции. Занижена база нынешнего года, от которой считается. Поэтому я прогнозирую, что в любом случае дополнительные доходы у бюджета на следующий год по сравнению с тем, что утверждено, будут около 700 млрд.
А. Андреев: Пенсионеры, наверное, самая незащищенная часть нашего общества. Самые низкие доходы у этих людей. При какой цене за баррель, я думаю, что это самая понятная цифра для большинства людей, потому что это у всех на слуху. При какой цене за баррель российской нефти стоит беспокоиться и думать, выплатят пенсию или нет.
О. Дмитриева: Первое, нас так долго убеждали, что мы средства от сверхконъюнктуры на нефть должны откладывать в Стабилизационный фонд, и что якобы эти деньги должны идти на случай падения цены на нефть. Так вот накоплено будет в Стабилизационном фонде около 4 триллионов рублей, поэтому в течение краткосрочной конъюнктуры этих денег должно хватить.
А. Андреев: А на сколько этих денег хватит на пенсии скажем?
О. Дмитриева: В моем понимании деньги в случае ухудшения финансовой ситуации, в лучшем случае их хватит на один или два года. Хотя на самом деле, что мы будем использовать Стабилизационный фонд в случае ухудшения ситуации, что просто ЦБ будет печатать деньги под обеспечение своих золотовалютных резервов, это абсолютно одно и то же.
А. Андреев: То есть это грозит нам инфляцией?
О. Дмитриева: Если это действительно падение и падение ВВП, то тогда вброс этих денег из Стабилизационного фонда это действительно уже ничем в данный момент не обеспеченные деньги. Насколько вброс денег не обеспеченных сопровождается инфляцией, тоже очень большой вопрос, потому что тут тоже все зависит от того, какая политика проводится, какой реальный экономический рост обеспечивается и так далее. Но в любом случае бюджет пересчитывать не надо. Реальные расходы бюджета, на мой взгляд, до падения цен вплоть до 30 долларов за баррель.
А. Андреев: То есть запас еще двукратный, по меньшей мере.
О. Дмитриева: Запас есть. Потому что все остальное идет в Стабилизационный фонд, а тот недостаток средств от других доходов, которые все равно связаны с высокими ценами на нефть, он просто номинально покроется более высоким уровнем инфляции. Потому что инфляция на следующий год не будет 8%, так как заложено в бюджете. Она будет выше. Более того, я думаю, что она может быть даже выше, чем в нынешнем году. Потому что по естественным монополиям утверждены тарифы выше, чем в текущем 2006 году. Например, цены на газ. В нынешнем году – 11%. А следующем - 15%. Понятно, что тарифы ЖКХ будут никак не меньше 20%, потому что уже они заданы темпом роста.
А. Андреев: Повышение по тарифам.
О. Дмитриева: Да, потому что уже задан темп роста повышения цены на газ, цены на электроэнергию, железнодорожные тарифы и так далее.
А. Андреев: Скажите, вот эти нефтяные цены, нефтяная составляющая нашего бюджета, насколько она велика и насколько наша страна зависит от конъюнктуры рынка нефти?
А. Андреев: Все время нам говорят, что на игле мы сидим нефтяной.
О. Дмитриева: Она действительно велика. В доходах бюджета, в 2006 году 50% составляют доходы непосредственно, связанные с нефтью и газом. То есть напрямую. Это экспортные пошлины, это налог на добычу полезных ископаемых. И акцизы. А если добавить еще то, что мы получаем от нефтяных и газовых компаний через другие налоги, налог на прибыль, НДС или единый социальный налог, то это порядка 70-75% федерального бюджета. У бюджетов субъектов региональных, у них доля нефтегазового сектора существенно меньше.
А. Андреев: Вопрос к вам как экономисту…
О. Дмитриева: И более того, когда говорилось, что мы давайте все деньги в Стабилизационный фонд, это обеспечит нам независимость от нефтяных цен. Но она независимость какую обеспечивает. Все время были занижены расходы, и поэтому как мы сейчас обсуждали, а что будет, если цены упадут. А ничего, потому что расходы все равно на них не планировались. Поэтому просто уменьшатся отчисления в Стабилизационный фонд. Но по сути дела, мы усилили нашу зависимость тем, что эти деньги в течение фактически 5 лет, когда была благоприятная нефтяная конъюнктура, не вкладывались в другие отрасли, не создавали инфраструктуру, не вкладывались, допустим, в социальные инвестиции. Мы нашу зависимость от нефти и газа усилили. Потому что даже на протяжении последних лет все время увеличивалась доля доходов, которые получал федеральный бюджет от нефти и газа. Если в 2003 году это было 22%, то в 2006 году это уже 50%. И в итоге нефтяная конъюнктура, пик мы действительно уже прошли. Потому что пик особо благоприятной конъюнктуры это 2005 год. Даже если цены не упадут, а зафиксируются примерно на уровне вокруг 60 долларов за баррель, от 55 до 60, то понятно, что уже такого прироста цен на нефть, который мы имели в предыдущие годы, когда по 2005 год плюс 16 долларов за баррель была разница цены по сравнению с предыдущим годом. Или 2006 по сравнению с 2005 – плюс 10 долларов за баррель средняя годовая цена был прирост. Такого прироста уже не будет. И сейчас в итоге вот нефтяная конъюнктура может завершиться и зафиксироваться на каком-то уровне. Мы без инфраструктуры, мы без дорог, мы с энергетическими ограничениями по энергетике, не вкладывали в энергетику, мы с разваленной социальной сферой, не вкладывали в социальную сферу, даже инвестиционные вещи. То есть все мы ее проморгали.
А. Андреев: Но зато у нас есть Стабилизационный фонд, который в случае чего окажет сильное влияние на инфляцию.
О. Дмитриева: Который в случае чего равносилен просто печатанию денег, что мы запустим печатный станок ЦБ, собственно говоря и так и так, мы даже эти деньги не разместили в иностранные ценные бумаги. Пока. Это все равно все лежит у ЦБ, поэтому абсолютно печатный станок, что туда, что сюда.
А. Андреев: Такой вопрос тоже на бытовом уровне. Люди обычно у нас хранят свои сбережения либо в долларах, либо в евро, либо в рублях. А Стабилизационный фонд он в чем?
О. Дмитриева: Стабилизационный фонд он в корзине валют. Евро, доллары.
А. Андреев: А в рублях?
О. Дмитриева: Нет. Вот сейчас переводят в валюты, в тех же самых валютах, что хранит ЦБ свои золотовалютные резервы.
А. Андреев: Вопрос к вам скорее как экономисту, я тут читал журнал «Эксперт», понял несколько слов об этой проблеме. Попытаюсь сейчас прояснить у вас. Речь идет о том, что нефтяная конъюнктура неблагоприятна, понижающиеся цены на нефть они тянут за собой и всю экономику вниз. Прежде всего речь идет о фондовом рынке, где падают цены на акции нефтяных компаний. Насколько это опасный фактор?
О. Дмитриева: Здесь много вопросов. Потому что в целом наши акции, акции наших компаний они недооценены. Поэтому тут все равно мне кажется, что по акциям наших компаний, в том числе и нефтяным и газовым будет рост капитализации, потому что просто будет дооценка их реальной стоимости. Насколько наложатся вот эти две тенденции, сказать сложно. Потому что в целом рост акций и рост рынка и не рост рынка, помимо собственно бумажной экономики и тех факторов, которые определяются на этом рынке, он, в конечном счете, все-таки тоже определяются и ростом мировой экономики и ростом экономики страны. То есть тоже это на них влияет. Поэтому вопрос о том, кстати говоря, рост цен на нефть он тоже существенно зависит от того, будет ли продолжать расти мировая экономика, или перейдет в фазу спада. Потому что пока она все-таки, даже Европа росла. Америка росла порядка 4% в год, Европа в среднем около 2%.
А. Андреев: Мы с Александром ездим на автомобилях, естественно нас волнуют цены на бензин. У меня, например, большое непонимание, почему цены на нефть падают, а цены на бензин они скорее ориентируются на инфляцию, нежели на цены на нефть. Вот я только что вернулся из Европы, там за неделю подешевел бензин. А у нас нет. Вернулся - как дорожал, так и дорожает. Почему?
О. Дмитриева: Я думаю, что здесь несколько факторов. Первое – во-первых, налоги, потому что налог на добычу полезных ископаемых НДПИ за углеводородное сырье, который завязан на цену на нефть, он работает на повышение цены на бензин на внутреннем рынке и при этом он устанавливается с определенным лагом. И не снижается так же быстро, как снижаются цены на нефть на мировом рынке.
А. Андреев: То есть надежда есть, что последует снижение?
О. Дмитриева: Думаю что надежды…
А. Андреев: Нет.
О. Дмитриева: Мало. Этот фактор, налоговая система, которая как бы провоцирует вот это увеличение цены - это раз. И второе, это монополизация экономики, которая тоже имеет место быть. Поэтому я не думаю, что здесь будут какие-то изменения.
А. Андреев: То есть притом, что мы одна из ведущих нефтедобывающих стран, притом, что мы один из ведущих экспортеров нефти, и нефти своей полно, и переработка есть, мы по-прежнему будем жить с дорогим бензином.
О. Дмитриева: Да, потому что наша налоговая система построена таким образом, что она налоговую составляющую по внутренним продажам делает даже больше, чем налоговую составляющую по экспорту. Ну не больше, но, во всяком случае, не стимулирует вниз. Почему – потому что у нас по внутренним есть акцизы и есть налог на добычу полезных ископаемых. И есть налог на добавленную стоимость. Нет, правда, экспортной пошлины. Ну, так, когда у вас идет продажа нефти и газа на экспорт, то у вас идет возврат экспортного НДС. Там нулевая ставка.
А. Андреев: То есть выгоднее продавать за рубеж, чем здесь?
О. Дмитриева: Во всяком случае, нет никакого преимущества при продаже на внутренний рынок. Потому что там получается, во многом то, что изымается как рента в виде экспортной пошлины на нефть и газ, частично возвращается через возврат экспортного НДС.
А. Андреев: Вы же законодатель. На законодательном уровне это как-то можно изменить?
А. Андреев: Вы же законодатель. На законодательном уровне это как-то можно изменить?
О. Дмитриева: А на законодательном уровне неоднократно об этом говорилось. И когда сейчас я выступала по проекту бюджета на 2007 год, я обратила внимание на то, что, во-первых, провал сбора налогов по налогу на добавленную стоимость, на 200 млрд. меньше, чем планировалось. И это во многом причина именно (неразборчиво) по возврату экспортного НДС. И по возврату расходов на капитальные вложения тоже по НДС. Там просто такая схема. И правительство в лице Министерства финансов из года в год, вместо того чтобы давать прямые налоговые льготы и преференции за счет снижения ставки или освобождения от налога каких-то отраслей экономики, допустим, высокие технологии, инновационные отрасли, куда мы хотим, чтобы переливался капитал и чтобы происходил структурный сдвиг, это они отвергают, отклоняют, дают отрицательное заключение и не соглашаются. А вот наковырять дырки в налоговом законодательстве, то есть одни открыть, другие наковырять заново, чтобы дать возможность налоговой оптимизации, это они всегда за. И последнее их предложение по НДС. Которое фактически крупным компаниям и экспортерам дает возможность за счет применения того законодательства, которое есть, возвращать из бюджета существенные суммы. И поэтому это еще плюс одна из причин, почему мы не можем держать более низкие цены на продукты нефтепереработки у нас в стране.
А. Андреев: Оксана Генриховна, понятно, что если цены упадут на нефть не слишком сильно, то мы вроде бы ничего не теряем. Понятно, что автомобилисты не очень-то от этого и выиграют. Или вообще ничего не выиграют. Но кто-то может выиграть или экономика в целом. Потому что цены на нефть на них завязано очень много. Завязаны и все транспортные составляющие, то есть нефтяные цены содержатся и в ценах на продукты. На авиабилеты. Кто-то что-то сможет выиграть?
О. Дмитриева: Во-первых, если цены на нефть упадут, они должны упасть очень сильно, чтобы упали тарифы. Потому что тут очень длинная цепочка, велика налоговая составляющая, велик уровень монопольных издержек, которые определяются. Поэтому не нужно надеяться, что у нас будет снижение цен. Не будет. И тарифы уже утверждены и они же… не будут по всем естественным монополиям. Теперь кто выиграет от снижения цены на нефть у нас в стране. Разве что правительству уже не будет так легко все свои просчеты компенсировать из сверхдоходов на нефть. Они все равно будут, но такого прироста конъюнктуры уже нет. То есть, может быть, это тоже под очень большим вопросом, может быть это заставит правительство все-таки от этой спячки, от этой экономической лени немножко отряхнуться и начать что-то делать. Хотя теперь, когда говорят, почему нет экономического роста, нет удвоения ВВП, как планировалось, ответ: а у нас инфраструктурные ограничения. Вот у нас инфраструктурные ограничения. Что 5 лет спали и ничего не делали, и не вкладывали в инфраструктуру, когда была возможность, а теперь вот она… Это примерно как если бы в Москве вдруг решили не вкладывать деньги в дороги и в инфраструктуру. А сказать: вот знаете, у нас налогоплательщики сегодня есть, а завтра они перерегистрируются в Санкт-Петербурге или в Томске. Поэтому давайте на случай ухода наших налогоплательщиков мы создадим Стабилизационный фонд, а дороги строить не будем. Развязки строить не будем, жилье не будем строить, и вообще ничего не будем делать. А вдруг наши налогоплательщики от нас уйдут. Это абсолютно та же аналогия.
|
Лента заявлений
Паблисити
Обзор PR
СМИ ли надо?
На слуху
